Глава 1. Убийство великого гонщика
Машина моего отца выходит на финишную прямую. У него на хвосте висит ревущий болид его главного соперника — Ляпоха. Камеры-дроиды демонстрируют умопомрачительные ракурсы несущихся на предельной скорости машин.
Одна из камер-дроидов, опустившись прямо к дороге, наводится на светящиеся от перегрева тормоза машины моего отца. Неожиданно картинка кренится набок, закручивается с бешеной скоростью и пропадает.
Но я и не хотел смотреть на то, что было дальше. Я уже бессчетное число раз видел, как колесо охватывает пламенем, машина теряет управление, её подбрасывает, она делает в воздухе четыре с четвертью оборота, падает на заграждение и взрывается.
Я нажал на паузу, отмотал назад и поставил на замедленное воспроизведение. Мне пришлось заплатить три тысячи лбуров за эту запись сверхвысокого разрешения с повышенной частотой кадров. Продавец уверял меня, что она последняя в своём роде и на неё уже есть покупатель. Хотя я думаю, он просто набивал цену.
Я увеличил кадр со светящимися тормозами на максимум и уставился на экран. После нескольких минут упорных поисков я нашел её — маленькую красную точку под крылом. Она оказалась видна только с одного ракурса, когда камера-дроид опустилась максимально низко. Теперь у меня в руках оказалось доказательство того, что смерть моего отца не была несчастным случаем.
Это было убийство.
Мой отец — один из величайших пилотов ОБГ (Очень Больших Гонок) — был убит. Конечно, я сомневался, что основной целью злоумышленника было именно убийство. Скорее всего это была одна из тех грязных штучек, к которым прибегают участники гонок ради победы. Но сути дела это не меняло.
Теперь, имея на руках доказательства, я могу получить допуск к библиотеке ОБГ. В новостях показывают только самые зрелищные моменты, в Сети можно найти больше, но всё это лишь сотая часть того, что записывают камеры-дроиды во время гонки. И весь этот колоссальный объем видеозаписей хранится. В ОБГ это называют «библиотекой», и допуск к ней посторонних возможен только по разрешениям.
Распечатав кадр со светящейся точкой, я отправился в администрацию ОБГ, которая располагалась в высочайшем на Земле небоскребе — Башне Крика. Это было вычурное здание, построенное с использованием антигравитационных генераторов, которые завезли с планеты Ялмез сразу после Контакта.
В детстве я читал древние бумажные книги в которых Контакт всегда описывался неким страшным событием, сопровождающимся массовыми беспорядками, сумасшествиями и даже войнами. В реальности же всё оказалось довольно буднично: ялмезцы появились среди нас, обсудили способы таможенного взаимодействия и буквально через пару недель начали активно вести бизнес на Земле.
Почему всё произошло настолько скучно, я не знаю. Может быть потому что человечество уже разучилось чему-либо удивляться, а может потому что ялемзцы внешне никак не отличались от землян. Разве что кожа у них была немного бледнее.
У Башни Крика толпилось много народу: и люди, и ялмезцы, и мутанты. Это была очень разношерстная толпа, но всех их объединяло что-то неуловимое, то что я всегда чувствовал, наблюдая за отцом на соревнованиях. Я подошел к невысокому толстяку с густой бородой, одетому на манер байкеров конца двадцатого века.
— Что за собрание? — спросил я.
— Ты, приятель, облучение мозгов заполучил? — ответил толстяк, смотря на меня поверх зеркальных очков. — Сегодня же начинается запись на юбилейную двадцатую ОБГ!
Вот уж я выбрал время. Обычно запись продолжается в течение недели и всё равно остаются те, кто не успевает подать заявки. А тут ещё и юбилейная гонка…
Набравшись наглости, я достал своё старое полицейское удостоверение и тыча им в лица особо наглых персонажей, пробился ко входу. Дорогу мне преградил двухметровый плечистый мутант-охранник. Судя по рельефу мышц под его одеждой, он был ярым сторонником боевых имплантатов.
— Стой, белобрысый! — рыкнул охранник. — Запись ещё не началась.
— Детектив Ветров, — сказал я, помахав у него перед носом удостоверением, — мне нужно в управление библиотеки.
Охранник наморщил лоб, подумал пару секунд и пробурчал:
— Э… ладно, проходи. Этаж 187, кабинет 1.
— Спасибо, здоровяк.
Даже сквозь зарытую дверь я услышал сотню недовольных голосов и улыбнулся. Как же приятно иногда чувствовать себя избранным.
У лифтов стояло несколько работников Башни Крика. В основном ялмезцы и люди, но я заметил и одного, стоящего в стороне, мутанта. Как бы Неб Крик не кичился своей толерантностью, мутантов всё равно не жаловали. Не проходило и недели, чтобы в новостях не сообщалось об очередном преступлении, совершенном на генно-расовой почве.
Одновременно открылись двери сразу двух лифтов. Люди и ялмезцы вошли в один, мутант прошмыгнул в другой. Я сперва было поддался стадному инстинкту, но в последнюю секунду демонстративно свернул во второй. Мутант окинул меня взглядом, едва заметно покачал головой и нажал кнопку 187. Он был на голову ниже меня, с шестью длинными тонкими пальцами на правой руке и с четырьмя на левой. Одет он был старомодно, как будто из двадцатого века: вязанная жилетка поверх рубашки, черные брюки и кожаные туфли.
— А вам на какой? — спросил мутант.
Я глянул на табло с номерами этажей и улыбнулся.
— Нам по пути.
— Скажите, молодой человек, — снова заговорил мутант, когда лифт поехал, и я слегка присел от перегрузок, — почему вы поехали со мной, а не с ними?
— Не люблю снобов.
Мутант улыбнулся и уставился в зеркальные двери лифта. Остальные пару минут мы проехали молча. Впервые, с момента выхода из дома, я взглянул на себя: ботинки на толстой подошве, брюки из нервущейся металлизированной нити с множеством карманов, футболка с климатическим эффектом и сумка через плечо.
Когда двери лифта открылись, мне захотелось протереть глаза. Я словно оказался в библиотеке доцифровой эпохи: погруженный в полумрак большой зал, расставленные рядами столы, ковровые дорожки в проходах и стеллажи с книгами по периметру. Но главное — тишина. Единственным признаком современности были парящие над столами наушники и голографические проекторы. В зале было пусто.
Мой попутчик прошмыгнул вперед и тут же скрылся в дальнем коридоре, а я, стараясь не нарушить тишину, пошел к администратору. Проходя по залу, я заметил, что на стеллажах стоят не настоящие книги, а лишь муляжи — слишком уж они все были одинаковые.
За столиком администратора сидела ялмезка средних лет, невероятно худая и бледная. Заметив меня, она отключила интерактивность стола, надела очки в толстой роговой оправе и вопросительно уставилась на меня.
— Что вам угодно? — шепотом спросила она.
Я на всякий случай оглянулся. Может я не заметил какого-то посетителя, которому она не хотела мешать? Но убедившись, что кроме нас тут никого нет заговорил обычным голосом.
— Мне нужно получить…
— Тссс! — зашипела администраторша и чуть приподнялась из-за стола. — Говорите шёпотом! Это же библиотека.
— Хорошо, — сказал я, понизив голос, и пожал плечами. — Мне нужно получить допуск к архиву библиотеки.
— Это вам в отдел допуска нужно, в десятый кабинет. До конца зала и направо.
— Спасибо, — прошептал я и пошел, заметив краем глаза, как она сняла очки и включила интерактивный стол, на котором отобразился каталог с модной одеждой.
Любопытство взяло надо мной верх, и я вернулся. Администраторша подняла взгляд на меня.
— Скажите, — спросил я, — а зачем вы надеваете очки? Вы же без них хорошо видите.
— У нас такая форма одежды, — смущенно улыбнувшись, ответила она и снова уставилась в интерактивный стол.
Не даром у них тут всё под старину, подумал я. Интересно, кто тут начальник?
В отделе допуска из-за широкого деревянного стола на меня посмотрел один из ялмезцев, которых я видел на лифтовой площадке. Судя по его скривленной улыбке он тоже меня вспомнил.
Это был мужчина лет тридцати с жидкими волосами, зачесанными назад и тонкими усами — последней ялмезской модой. Презрительная улыбка красовалась на его лице всего долю секунды и тут же сменилась пластиковой маской бюрократа, видящего перед собой ненавистного посетителя. Я опустил взгляд и прочитал табличку с его именем, стоящую на столе: Джеймсон Гонвк.
— Здравствуйте, — произнес он сухо. — Что у вас?
Я вкратце описал свою просьбу, подкрепив распечатанным снимком, где обвел маркером красную точку над колесом. Гонвк мельком глянул на снимок, тут же перевел взгляд на меня и равнодушно сказал:
— Ничем не могу помочь.
— Как это, ничем? — возмутился я. — Разве нарушение правил ОБГ не является основанием для расследования с использованием материалов библиотеки?
— Я не вижу доказательств нарушений правил.
— А снимок?
— Согласно директиве №7.39.21 все аудиовизуальные материалы должны иметь свидетельство о подлинности. У вас его, как я понял, нет. До свидания.
Я встал, подчёркнуто аккуратно, сложил снимок и положил его в карман. Гонвк между тем сделал вид, что погрузился в изучение бумаг на своем столе.
— Я получу свидетельство, — процедил я. — До завтра.
— Экспертный отдел находится на сто третьем этаже, — произнес Гонвк не отрываясь от бумаг. — Время прохождения экспертизы от трех дней до шести месяцев, в зависимости от специфики материалов, — затем он поднял на меня взгляд, и ехидно улыбаясь, произнес: — До встречи через полгода.
Я стиснул зубы, развернулся и направился к выходу. Внезапно в кабинет вошел мой давешний попутчик-мутант.
— О, знакомые всё лица, — улыбаясь сказал он. — Решили вопрос?
— Увы, нет, — ответил я.
— Джеймсон, — сказал мутант, мягко отодвинув меня в сторону, — мы что, правда не можем помочь этому молодому человеку?
— Сергей Олегович, — промямлил Джеймсон, — ну… понимаете… просьба о доступе в библиотеку и неподкрепленные факты…
— Ладно, Джеймсон, не жуйте слова, а то ещё подавитесь, — неожиданно жестко произнес мутант и обернулся ко мне. — Идите за мной, молодой человек.
Выходя, я обернулся на Гонвка. Он втянул голову в плечи, сгорбился и делал вид, что внимательно читает какой-то журнал.
— Так как вас зовут, молодой человек? — спросил Сергей Олегович.
— Ова Ветров, частный детектив, — сказал я, протягивая ему визитку.
— О, да вы старомодны, мой друг, — Сергей Олегович взял визитку четырехпалой рукой и поднес к глазам. — Нынче все предпочитают пересылать электронные визитки сразу на телефон. Что за причина привела вас в наше пыльное ведомство?
Я протянул ему распечатку и вкратце описал свою ситуацию. Он слушал меня внимательно, не перебивал, а когда мы остановились в самом конце коридора, указал рукой на дверь и сказал:
— Проходите.
Я вошел в кабинет, чуть меньший по размеру, чем у Джеймсона Гонвка, обставленный антикварной мебелью. Одну из стен полностью занимал книжный шкаф. В отличие от первого зала, где на стеллажах стояли муляжи, тут книги были настоящими.
Сергей Олегович сел за стол и указал мне на кресло для гостей. Оно оказалось на редкость удобным. Я даже откинулся на спинку и довольно выдохнул. Сергей Олегович поглядел на меня с высоты своего стола и спросил:
— Нравится?
— Да, очень удобно.
— Ваш отец, Ова, тоже любил в нём сидеть.
Я подался вперед и вопросительно посмотрел на Сергея Олеговича.
— Вы знали моего отца?
— Да. Ещё в лифте я увидел знакомые черты лица, а когда вы дали мне визитку и рассказали о своём деле, у меня не осталось сомнений. Ова, зачем вы бередите старые раны? Даже если вы найдете того, кто заложил бомбу, это ничего не изменит.
— Сергей Олегович, — начал я, — справедливость…
— Молодой человек, — перебил меня Сергей Олегович, — посмотрите на меня. Вся моя жизнь — это сплошная несправедливость, даже несмотря на то, что я дослужился до главного библиотекаря. Нет её, этой вашей справедливости. Нету! А значит, не стоит тратить жизнь на её поиски. Лучше бы детей рожали.
Я встал.
— Спасибо, Сергей Олегович, за теплый прием, — сказал я, — но я, пожалуй пойду. Мне ещё отдавать снимок на экспертизу.
Сергей Олегович улыбнулся.
— В точности как Антон! — воскликнул он, сцепив руки перед собой. — Даже интонации те же. Садись, Ова Антонович. Будет тебе допуск в библиотеку.
Он склонился над столом. Мне снизу не было видно что он делает. Я только услышал тихое шуршание создаваемого листа бумаги. Сергей Олегович демонстративно взял со стола перьевую ручку, расписался, слегка подул на лист и протянул его мне.
Это был неограниченный допуск к материалам десятой гонки, той самой.
— Даже не благодари меня, — сказал Сергей Олегович и выставил вперед шестипалую ладонь. — Я это сделал в знак памяти о твоём отце. А теперь иди, у меня много дел.
Я попрощался и вышел. Уходя, я посмотрел на дверь и прочитал: Сергей Олегович Чернов, начальник управления библиотеки. Странно, подумал я, что отец никогда про него не рассказывал, а они, судя по словам Сергея Олеговича, были хорошо знакомы. Нужно спросить у матери и покопаться в дневниках отца.
Ожидая лифт, я ещё раз прочитал бумагу. Оказалось, что материалы по десятой гонке уже помещены в архив, который находится не в Башне Крика, как я всё время думал, а на окраине города, почти у границы радиационной пустыни. В Башне находятся только избранные материалы, а в архиве полные версии видеозаписей каждой гонки.
Я спустился вниз. Запись на гонку уже началась и мне пришлось проталкиваться сквозь толпу гонщиков. Отойдя подальше от Башни я поймал такси. Когда таксист услышал адрес, он окинул меня взглядом и заломил такую цену, что мне дешевле было три раза объехать весь город.
— Не нравится — иди пешком, — сказал он.
Это было заманчивое предложение, но двадцатикилометровая прогулка не входила в мои планы, и я отдал этому таксовымогателю деньги. Обычно после этого таксисты сразу добреют и начинают травить скучные байки, но не этот тип. Он ещё раз окинул меня взглядом, покачал головой, перекрестился и молча завел машину.
Поначалу я не придал этому значения, но по мере приближения к месту назначения дурные мысли тонкими белесыми червями всё больше пролезали в моё сознание.
После смерти отца мы были вынуждены продать особняк и переехать в скромную квартиру в мутантском районе. Конечно, это было неофициальное называние, но именно под ним его знал весь город. Его в своё время строили в качестве социального жилья для мутантов. Потом там стали продавать квартиры на общих основаниях, но мало кому хотелось жить по соседству с мутантами, а они же наоборот, сбивались в кучки.
Думаю, не стоит пояснять, что мне было не привыкать к спартанской обстановке? Но то, что я увидел, выходило за рамки моих представлений о пригодном для жилья пространстве.
