Недавнее интервью с художником:
https://www.papmambook.ru/articles/611/
С Крапивиным нас свела случайность. Он увидел мои рисунки к его рассказу «Такая была планета», опубликованному в журнале «Пионер», и решил: я и есть тот художник, который должен рисовать его книги. В результате появился «Оруженосец Кашка» – и для него, и для меня это была первая «настоящая» книжка. И первая наша общая книга. Потом Слава уже даже представить не мог, что иллюстрации к его книгам рисует кто-то другой.
Как раньше было устроено книжное производство?
Рукописи приходили в «Детгиз». Сначала их смотрел литературный редактор, потом, после утверждения, передавал главному художнику. Тот решал, кто будет эту рукопись иллюстрировать.
Главным художником в то время был Борис Александрович Дехтерёв. Он прочитал очередную крапивинскую вещь, да и отдал ее одному из своих учеников. Слава узнал об этом и пошел ругаться. Дегтярев выразил недовольство: «Что это вы все к Медведеву очереди устраиваете?» Но Крапивину уступил. С тех пор я иллюстрировал все реалистические крапивинские вещи.
Ведь что такое картинки?
Вот возьмите, к примеру, фразу: «На рейде стояло научное судно».
Что это такое «рейд»? Как это «стоять на рейде»? Чем научное судно отличается от других судов?
Я ведь ребенком войну пережил. В эвакуации был. В Ташкенте. И вот, помню, мальчик-пастух ослика пас. А я его «развлекал». Слово за слово, я и сказал: «А в России (мы, эвакуированные, Россией родные места называли, московские) сейчас уже снег идет. Елку пора наряжать». Мальчик-пастух снега в жизни не видел. О елке слыхом не слыхивал. «Снег? Елка? Это как?» Я думаю: как объяснить? Взял прутик и стал рисовать: вот так выглядит нарядная елка.
Сказать – одно, нарисовать – другое. Нарисовать – значит, объяснить. Взрослым подробные объяснения не нужны. А вот детям все нужно объяснять.
Художник-иллюстратор работает почти так же как театральный художник – создает декорации к действию. А «декорации» требуют серьезного изучения предмета: нужно основательно погружаться в тему. Это всегда отдельная трудоемкая работа.
А предметный мир в книге должен быть нарисован подробно и точно. Как-то в редакцию «Пионерской правды» пришло письмо: двое ребят поспорили по поводу моей картинки. Оказывается, я нарисовал летящий самолет с неубранными шасси, и они спорили, может такое быть или не может. Один говорил: «Раз художник нарисовал, да еще и в газете напечатали, значит может». А другой настаивал, что художник ошибся.
Я действительно ошибся.
До сих пор немного переживаю, потому что рисунки в книге должны быть такими, чтобы по ним можно было эпоху изучать.
Книжный художник – он еще и на режиссера похож: подбирает «актеров» на роли. Даже кастинг между ними проводит. Ведь не всегда сразу ясно, как должен выглядеть тот или иной герой.
Представления о персонажах могут сильно расходиться у автора и у художника. Писатель в своей работе ориентируется на прототипы. Он, когда пишет, «видит» конкретных людей. А художник этих людей не знает. Он ориентируется на текст. Что в тексте есть, то он должен учесть. А чего в тексте нет, порой нужно додумать, «достроить». Иначе не нарисуешь, иначе герой не материализуется. Поэтому с Крапивиным мы иногда спорили. Он посмотрит на эскиз и говорит: «Этот мальчишка не такой, каким я его вижу. Он не должен быть так нарисован». Но я всегда настаивал на своем праве рисовать так, как я вижу, а не как Крапивин. И Крапивин обычно со мной соглашался.
Но вообще-то, я думаю, художнику лучше не иметь личных отношений с автором. Это мешает работе. Художнику лучше с текстом иметь отношения.